Школьное поле экспериментов
Или чего мы не помним о советской школе.
Какая ваша первая ассоциация с советской школой? Наверняка строгая дисциплина и твёрдые знания. Единые для всей страны, а потому тщательно выверенные и непогрешимые учебники, бессменная школьная форма и строгий, но справедливый учитель — преисполненная достоинства женщина средних лет, которой побаиваются и родители учеников.
Спустя десятилетия советская школа предстаёт в коллективной памяти как нечто единообразное, как система с очень точными и практически неизменными характеристиками. Но и реформы сверху, и личные нововведения педагогов позволяют оценить школьную систему Советского Союза как поле непрекращающихся экспериментов.
Первые шаги: единая трудовая школа
История советской школы началась с экспериментального послереволюционного десятилетия. Первое решение советской власти о реформах образовательной сферы прозвучало в декрете об отделении церкви от государства и школы от церкви. Вскоре вся образовательная отрасль оказалась в острой ситуации, которая покажется знакомой педагогам 1990-х. Прежняя идеология отвергнута, а значит, старые учебники непригодны; все правила — от приёма учеников до снабжения школ — меняются.
Читайте также :
При этом нельзя сказать, что советское правительство ограничилось отменой всех прежних законов и не проводило собственной образовательной политики. Советская школа строилась по принципу единой трудовой школы. Единой она называлась потому, что заменила прежние сословные учебные заведения. Социальные барьеры между начальной деревенской школой, реальным училищем и гимназией были разрушены. Это не значит, что все школы стали одинаковыми, но каждая из них теперь соответствовала определенной ступени образования, по которым ученики могли неограниченно подниматься. Например, бывшая начальная школа в селе считалась теперь школой первой ступени; окончив её, подросток мог направиться в уездный город и поступить в семилетку, которая считалась школой второй ступени, и продолжить обучение с того уровня, на котором он закончил в деревне. Завершить среднее образование можно было в школе повышенного типа, то есть десятилетке.
Эти «ступени» и «типы» появились не случайно: слово «класс» не употреблялось, учеников делили на группы. Изгнанию авторитаризма не только из языка, но и из реальной жизни школ должны были способствовать ученические комитеты и общешкольные советы. Какой неформальной и бурной была общественная жизнь школ 1920-х, можно прочитать в повести Николая Огнева «Дневник Кости Рябцева».
Из книги Огнева можно почерпнуть и некоторые представления об экспериментах в преподавании. Школа Кости Рябцева живет по Дальтон-плану: ученики выполняют недельные и месячные задания, консультируясь с педагогами в «лабораториях». Не в каждой школе был возможен полноценный эксперимент, но отказ от традиционной предметной системы был всеобщим. Даже небольшие сельские школы, педагогов в которых было трудно заподозрить в склонности к новаторству, переходили от предметов к «комплексам». Например, ученики первой ступени изучали свой край как целостную тему: и географические особенности, и климат, и флору с фауной, и современное население, и исторические детали, и хозяйственный портрет. Что-то сообщал учитель, какие-то данные ученики должны были получить сами путем опросов или наблюдений за природой. Изменения произошли и в оценке: к концу 1920-х гг. распространился «бригадный метод», когда ученики сдавали зачеты не индивидуально, а группами.
Портрет советской школы 1920-х выглядит реализацией самых смелых утопических предложений. Следовать не учебнику, а реальности, давать проектные задания, стимулировать командную работу — чем не программа какого-нибудь кванториума? Реформы в практической педагогике сопровождались научным бумом, хотя не всё, что успели создать психологи и педологи, дошло до школ. Уже в начале 1930-х гг. эксперименты стали сворачиваться.
Читайте также :
Почему это произошло? Новый образ школы, сложившийся к концу 1930-х, соответствовал идеологии «социализма в отдельно взятой стране» куда больше, чем Дальтон-планы и свободные школьные советы, где ученик мог критиковать педагога.
Но причины поворота школьной политики в консервативное русло были отчасти и экономическими. Новые методы требовали весомого финансового обеспечения как на уровне школ, так и в педагогическом образовании. Потому наркомат просвещения пошёл по более простому пути: единообразная система подготовки педагогов, единые программы и учебники для всей страны, единоначалие в школе, дисциплина в классе. Установив над просвещением максимально жесткий контроль, власть смогла за короткий срок подготовить армию молодых педагогов и ввести всеобщее начальное обучение.
Оттепель как предчувствие
Модель советской школы в сталинский период сильно напоминала дореволюционную гимназию, где коммунистическая идеология заменила Закон Божий. Сходство усилилось, когда старшие классы стали платными (с 1940 г.) и было введено раздельное обучение девочек и мальчиков (с 1943 по 1954 гг. только в городах). Но уже во второй половине 1940-х гг. в школе начались перемены.
Попытки реформировать школу были вызваны реальными проблемами послевоенного общества: школа утратила свою роль и значение. У немногих подростков во время войны была возможность посещать школу, и уже в 1946 г. вузы столкнулись с недобором: им некого было зачислять на первый курс.
Некоторое время продолжали вводиться авторитарные дисциплинирующие меры (например, новые Правила поведения учащихся требовали беспрекословного подчинения ученика учителю), но зазвучали и другие предложения. Уже в 1944 г. нарком просвещения В. П. Потемкин объявил лозунг «борьбы с формализмом» в преподавании. Речь шла о том, чтобы меньше нагружать учеников зубрежкой определений и правил, а больше ориентировать их на понимание темы, пересказ своими словами, проводить лабораторные и практические занятия. Сразу же в печати появилась критика и «формализма в воспитании», игнорирующего интересы, склонности и особенности ребёнка.
Одним из главных новшеств в педагогике конца 1940-х гг. оказалось требование «индивидуального подхода», вызванное широко распространенным в послевоенные годы второгодничеством. Стандартные программы не работали на классах, составленных из разновозрастных учеников, у которых за плечами были годы вне школы. В ходе нескольких обсуждений в министерстве просвещения при участии экспертов-практиков и родилась формулировка «индивидуальный подход к каждому учащемуся». В педагогику вошли идеи уважения детского внутреннего мира и познания как творческого процесса. Не случайно одной из самых популярных книг среди учителей этого времени стала повесть Ф. Вигдоровой «Мой класс». Героиня книги проходит путь от заученных методик к пониманию каждого ученика, к человеческим отношениям с детьми и их семьями.
Читайте также :
На практике основные усилия министерства просвещения были связаны с материальным обеспечением работы школ, подготовкой большого числа новых учителей и ликвидацией отставания от требований программы. Как это отразилось на учителях?
С одной стороны, на педагога были возложены дополнительные обязанности: он по-прежнему отвечал за успеваемость учеников, но завышать оценки было невозможно, а проверки из разных контролирующих органов стали, как никогда, строгими и дотошными. С другой стороны, требование «индивидуального подхода» означало, что успешные нестандартные методики получили право на жизнь, как часть творческой работы педагога. Более того, в стране появилась практика сбора информации об опыте лучших учителей. Он обобщался и в специальных методичках, и на страницах «Учительской газеты». Внутри педагогического сообщества отклик нашли и призывы к отказу от формализма, и неясные идеи реформы школы. Именно в конце 1940-х — начале 1950-х гг. начали работу многие учителя, позднее прославившиеся как педагоги-новаторы, авторы «педагогики сотрудничества».
Скрытая диверсификация
Попытка масштабной школьной реформы произошла в СССР только в 1958 г. — так называемая «политехнизация школы». Ни концепция, ни термин не были новыми для СССР. С самых первых лет советская школа развивалась как трудовая, включавшая в программу, помимо основ наук, и освоение практических навыков. Лозунгом реформы 1958 г. было «преодоление отрыва школы от жизни». С этого времени и до 1966 г., когда реформа была свернута, немалое количество часов в средней школе (по некоторым подзаконным актам, до трети) уделялось производственной практике. Поскольку в школьных зданиях не было места для создания мастерских, руководители школ шли по более простому пути: «школьные производственные бригады» направлялись на уже существующие производства. Выезды на заводы и птицефермы целыми классами запомнились многим школьникам этих лет.
Как проходила жизнь каждого советского школьника
Какое-то время мы писали чернилами: сначала перьевыми ручками, которые макали в чернильницы-непроливайки (они стояли на каждой парте, и в них вечно плавали дохлые мошки). Каким бы ты аккуратистом-эквилибристом ни был, все же ты не мог избежать клякс на парте или в тетрадке. Позже палочки с пером заменили вечно протекающие автоматические чернильные ручки (с пипетками и резьбовые). Кстати, перьевые ручки можно было встретить на почте и в сберкассах еще в конце восьмидесятых, ими заполняли квитанции и писали тексты телеграмм.
Шариковыми ручками Министерство образования СССР разрешило пользоваться лишь в конце 70-х годов. Конечно, это был прорыв, все дети необъятной Родины вздохнули с облегчением. И только сейчас понимаешь, что чернильная ручка — это дорого и стильно, а каллиграфия — это искусство, на котором японцы, например, до сих пор зарабатывают неплохие деньги.
Чтобы не ждать, пока чернила высохнут, страничку промакивали специальным листиком, который лежал в каждой тетрадке, — промокашкой. Это совершенно замечательный предмет, ушедший в небытие вместе с чернильными ручками. И слово-то какое доброе — промокашка.
Розовый, голубой или сиреневый листик был всегда исписан и изрисован, да и вообще применений ему было куча: из промокашки делали классные самолетики, потому что бумага была легче, шпаргалки, и новогодние снежинки тоже отличные получались. А записочки девчонкам или мальчишкам! Они бесшумно попадали в «объект воздыханий», в отличие от бумажных тяжелых листиков.
У мальчишек, как правило, этот листик быстро использовался, и не совсем по прямому назначению: его жевали, чтобы через трубочку запустить шарик в соседа (соседку). Несчастные современные дети, чем же они плюются друг в друга?
Если вы спросите у 40-летних женщин, какой цвет в одежде они не любят больше всего, 90% из них ответят: «Коричневый». Виной тому советская школьная форма: платье жуткого коричневого цвета и черный фартук. До сих пор содрогаюсь при воспоминании о прикосновении этой колючей одежды (платье шилось из грубой шерсти) к телу. И заметьте, его носили круглогодично: осенью, зимой и весной. В этой одежде было холодно зимой и жарко весной. О какой гигиене может идти речь? Я помню, одно время продавались специальные вкладки с целлофаном, которые вшивались в подмышечную область платьев, чтобы не проступали белые соляные разводы от пота.
К коричневому платью полагалось носить черный фартук и коричневые (черные) бантики — то еще цветовое сочетание! В праздничный школьный комплект одежды входили белые фартук, колготки и бантики.
Чтобы хоть как-то разнообразить скучную форму, мамы и бабушки «отрывались» на воротничках и фартуках: их шили из тончайших кружев, импортного гипюра, вывязывали крючками, придумывали фасоны фартуков с «крылышками», с оборочками и т.д. Иногда встречались просто шедевры швейного хендмейда. Девочки старались украсить школьную одежду как могли: прикалывали броши, делали аппликации из кожи, вшивали бусины (правда, строгие учителя заставляли все это великолепие убрать, они же линейкой вымеряли и длину платья от коленки до кромки — не дай бог выше на миллиметр, чем положено по инструкции Минобразования).
Некоторым родителям удавалось по блату достать «прибалтийскую» форму, она была приятного шоколадного цвета и шилась не из шерсти, а из какого-то мягкого материала. Справедливости ради отмечу, что советская форма шилась разных фасонов: использовались плиссированная юбка, защипы, складки и т.д. И все равно мы ненавидели форму, благо ее отменили в середине 80-х… Хотя сейчас иногда смотрю старые фотки и, сравнивая с нынешней школьной формой, думаю: а может, что-то и было в тех платьицах с фартучками? Стильное и благородное.
Воротнички надо было стирать и пришивать каждую неделю. Это, конечно, ужасно напрягало, но с высоты теперешнего ума понимаю — это был неплохой урок чистоплотности для девочек. Многие ли 10-12-летние девочки могут пришить себе пуговицу и постирать за собой белье?
Но вот что было поистине прекрасным в те годы, так это молочные коржики в столовке! Янтарного цвета, ароматные, рассыпчатые! И очень демократичные по цене — всего 8 копеек.
Да, были и булочки с повидлом, маком, корицей, кексы, сметанники и ватрушки, но вспоминаются почему-то именно эти коржики.
Старшеклассники щеголяли с портфелями — черными или рыжими, а для учеников младших классов незаменимы были ранцы. Они изготавливались из вонючего кожзама, и кнопки-застежки в них сразу ломались. Но сами ранцы были невероятно прочными: на них катались с ледяных горок, сидя или на животе, ими дрались, их сбрасывали в кучу после уроков, когда надо было срочно собирать команду для игры в казаков-разбойников. А они ничего, жили и служили целый год.
Это сейчас простые карандаши (мягкие и твердые) можно купить в любом отделе канцтоваров, а тогда лучшими карандашами считались чехословацкие Koh-i-noor. Их привозили из-за границы или доставали по блату в универмаге. Делались они, между прочим, из калифорнийского кедра (во всяком случае, раньше). Сколько же мы сточили за время учебы этих желтых палочек с золотыми буковками и с золотыми пимпочками на кончике!
Подставка для книг
Безусловно, удобная вещь, но очень тяжелая. Особенно для впереди сидящего ученика — если он крутился и мешал на уроке, получал по голове подставкой вместе с книгой.
Этим гаджетом лично я пользоваться не умела, а вот для многих ботаников в те годы она была незаменима. В советское время, когда еще не было компьютеров, а первые электронные калькуляторы были диковинкой, математические расчеты выполнялись на нем. Линейки были разной длины (от 15 до 50-75 см), от нее зависела точность вычислений.
С помощью линейки можно было выполнять сложение, вычитание, умножение и деление, возведение в степень и извлечение корня, вычисление логарифмов и работать с тригонометрическими функциями. Говорят, точность выполнения операций могла достигать 4-5 знаков после запятой!
Для меня все эти манипуляции с линейкой были делом очень сложным, но переоценить ее роль в жизни студентов-математиков тех лет невозможно. Недавно услышала от одной женщины, что муж ее научил пользоваться логарифмической линейкой для того, чтобы она вычисляла количество петель во время вязания. «Для меня и сегодня эта вещь незаменима в составлении различных пропорций», — уверена женщина.
Я не люблю точилки, в детстве меня папа научил гениально точить карандаши лезвием или острым ножом. Точилок в те времена было мало, да и точили они, как правило, жестоко. Пока добьешься «правильного» грифеля, карандаш закончится, исключение составлял лишь настольный механический приборчик для заточки карандашей.
Чего только не найдешь в портфеле-ранце школьника всех времен и народов! Но сегодня точно не увидишь вот такую смешную игрушку-жабку, с которой носились на переменках и в продленке.
У каждого из нас свои воспоминания о том времени — светлые и не очень. А что вы помните из школьного детства?
Понравилось? Хотите быть в курсе обновлений? Подписывайтесь на наш Twitter, страницу в Facebook или канал в Telegram.
8 занятных фактов про учёбу в советской школе 1920-х годов
Платное обучение, запрет «Конька-горбунка» и антирелигиозный час
В 1918 году в СССР была создана Единая трудовая школа взамен царских гимназий. Теперь все дети с 8 до 17 лет были обязаны учиться. О том, как была устроена школа в 1920-х годах, написал историк Александр Рожков в книге «В кругу сверстников». Маша Цицюрская, автор книжного телеграм-канала «Тисовая улица» прочитала книгу и кратко рассказывает, как учились почти 100 лет назад.
Мальчики и девочки теперь учились вместе, образование стало светским и тесно связанным с производством. Школа состояла из двух ступеней — четырёхлетнего начального образования и пятилетнего среднего. Через пять лет устав ЕТШ скорректировали: теперь при нехватке мест преимущество отдавали детям трудящихся, а в школу второй ступени и вовсе могли поступить только они. Школ, между тем, категорически не хватало. В 1922 году начальное образование могли получить только половина детей школьного возраста, а среднее — всего 5-6%.
Одновременно государство постепенно снижало финансирование школ, в некоторых регионах родители сами оплачивали обучение. В 1923 году платное обучение было введено по всей стране. При ежемесячной зарплате до 40 рублей за учёбу нужно было отдавать 5 рублей в полугодие, при зарплате больше 125 рублей — уже 30 рублей. Представители непролетарских профессий (торговцы, священники, владельцы предприятий) платили за учебу 50-100 рублей в полугодие. Крестьяне неохотно давали деньги на обучение детей и не считали нужным учиться дольше двух лет, ведь даже десятилетний ребёнок уже активно помогал по хозяйству и работал. Поэтому в крестьянских школах из 40 первоклассников до четвёртого класса доходили часто всего 3-4 школьника.
Денег школам не хватало. В 1920 году в среднем один карандаш приходился на 60 учеников, перо — на 22 ученика, чернильница — на сто. Чернил не было почти нигде, и ученики сами делали их из черники, земляники и свёклы. Писали на газетных полях, а для изучения алфавита вырезали заглавные буквы из старых журналов. Надежда Крупская писала о деревенских школах:
«Перед нами разваливающиеся здания, нетопленные классы; окна, заколоченные досками вместо стёкол; дети, жмущиеся друг к другу… За отсутствием досок — учитель пишет на стене; за отсутствием лавок — дети сидят на полу».
1. В школах проходили чистки среди учеников
В московской школе, 1929 год
Преимущество при поступлении в школу получали дети трудящихся. У детей лишенцев вообще не было возможности получить хоть какое-то образование. В лучшем случае им просто не выдавали аттестат. Такие же проблемы были и у тех, у кого были родственники за границей. При этом вопрос можно было решить деньгами — из-за дефицита финансирования руководство школ легко шло навстречу «не пролетарским», но состоятельным родителям.
В 1920-х годах в школах устроили настоящие чистки — государство требовало увеличить процент рабоче-крестьянского населения среди тех, кто учится. Но из-за нехватки мест единственным выходом было исключать тех, кто не попадал в эту категорию. Советское правительство по традиции осудило «перегибы на местах», и в 1930 году постановило восстановить исключенных.
2. Мальчики и девочки стали учиться вместе
Совместное обучение сильно повлияло на поведение школьников. Объединение мужских и женских классов происходило во всех школах и классах одновременно, без оглядки на возраст учеников и без необходимой психологической подготовки. У подростков, которые не привыкли с детства к сверстникам другого пола, возникал повышенный интерес к вопросам секса и отношений. При этом в то время романтические чувства и ухаживания осуждали, девочка считалась товарищем, а любовь — исключительно физическим актом. Настоящей проблемой совместное обучение стало для школ-интернатов: там не считалось чем-то необычным жить половой жизнью с 10-11 лет. И мальчики часто использовали шантаж и угрозы, чтобы добиться физической близости.
3. У детей было право голоса в школе
Важной особенностью советских школ в 1920-е годы были школьные органы самоуправления. Ученики объединялись в школьные советы и вместе принимали решения. В советы наравне с учениками входили учителя и административный персонал. Решающий голос часто принадлежал детям, известны случаи, когда по решению совета увольняли неугодных педагогов. Большинство школьных учителей того времени начали преподавать ещё до революции и придерживались консервативных традиций обучения, поэтому часто становились объектами травли со стороны учеников с новым «советским сознанием».
Школьные советы следили за дисциплиной и успеваемостью учеников, могли в качестве наказания направлять провинившихся на общественные работы. Появлялись первые пионерские и комсомольские ячейки, которые вели в школах пропагандистскую работу. В 1925 году ещё только 23% учеников второй ступени были пионерами, и часто агитация встречала сопротивление. Неформальные объединения школьников по социальному статусу или «непролетарским» интересам («Группа школьной интеллигенции», «Кружок искателей правды») обычно тоже осуждали.
4. Низкие зарплаты учителей
Положение учителя в советской школе в 1920-х годах было незавидным. Мало того, что ученики презрительно именовали их «шкрабами» (от «школьный работник») и почти не признавали учительский авторитет, зарплаты учителей были одними из самых низких в стране. В 1925 году высококвалифицированный учитель зарабатывал в месяц 45 рублей, а школьный дворник — 70 рублей. Многие попросту голодали и брались за любую возможную работу. Среди учителей, как и среди учеников, проводились чистки: нелояльных советской власти снимали с работы или переводили в отдалённые регионы.
5. Школьная программа: Достоевский и «Конёк-горбунок» под запретом, появилась политграмота
Идеология накладывала свой отпечаток на учебную программу. Все учебники проходили предварительную цензуру Главлита, а из дореволюционной программы по литературе исчезли десятки имен. Произведения Лескова, Фонвизина, Толстого, Тургенева, Достоевского оказались под запретом, зато подробно теперь рассказывали о пролетарских писателях: Максиме Горьком, Демьяне Бедном, Александре Безыменском.
Были запрещены многие сказки: «Конька-горбунка» назвали порнографическим, а Корней Чуковский, по мнению Крупской, писал «буржуазную муть»
В школах появились уроки политграмоты и обществоведения. По факту эти предметы не особо отличались друг от друга: пересказ всемирной и российской истории с точки зрения советской идеологии. Преподаватели обществоведения иногда даже не числились в штате школы и были попросту коммунистическими агитаторами.
В 1928 году в школах ввели обязательный антирелигиозный час. Затем антирелигиозные мотивы стали появляться в учебниках. Вот пример задачи из учебника по математике для второго класса:
«29 ребят нашего класса записались в кружок „Юных безбожников“. А всего в группе 42 человека. Сколько ещё ребят не состоит в этом кружке? Есть ли в вашей школе ячейка „Юных безбожников“? Сколько там ребят от каждой группы? Сделайте диаграмму членов ячейки „Юных безбожников“»
6. Экспериментальное обучение
Занятие в школе ликбеза, 1921 год
Школьники 1920-х годов испытали на себе много учебных экспериментов. Первой попыткой кардинально изменить процесс обучения стало введение «комплексного метода». Традиционные предметы отменялись, вместо них вводились комплексные темы и объяснительное чтение. Темы были посвящены новой советской реальности: «Осенние работы в деревне», «СССР и мир». Каждый преподаватель раскрывал тему с точки зрения своего предмета. На практике преподавание было хаотичным — ни ученики, ни учителя не понимали, что делать с новым учебным планом.
Другим новшеством было обучение по методу «Дальтон-плана», подсмотренное у американцев. По этой системе каждый ученик сам выбирал предметы и объём изучаемого материала, а аттестация велась по проектному методу. Учителя больше не вели традиционные уроки, а лишь консультировали учеников по проектам. Как и комплексный метод, Дальтон-план не был успешен в советских школах, и вскоре его свернули.
7. После школы: домашнее хозяйство, футбол и кино
У большинства школьников в 1920-е годы не было дома нормальных условий для учёбы и выполнения домашнего задания. В 1927 году на человека в среднем приходилось четыре квадратных метра жилой площади, больше половины детей делили кровать с взрослыми, и об отдельном месте для занятий речи не шло. Много времени тратили школьники на помощь по хозяйству родителям. Когда всё-таки появлялось свободное время, дети шатались по улицам, играли в футбол или ходили в кино. Кино было любимым хобби, в кинотеатры ходили в среднем раз в неделю, а иногда просиживали по три сеанса подряд. Больше всего школьники любили приключенческие фильмы и кино про богатых, а вот истории из жизни трудящихся не были популярны. Дети с раннего возраста начинали пить и курить, часто под влиянием родителей. По исследованию 1928 года, 79% школьников регулярно выпивали по выходным и праздникам.
8. Плохая успеваемость и низкая грамотность
Из-за плохого преподавания, недостатка учебных пособий и канцелярии, пропаганды и упора на общественную работу, школьники часто не получали в школе даже необходимый минимум знаний. В 1927 году 25% учеников московских школ были второгодниками. В 1926 году из 90 письменных работ выпускников школ-семилеток знаки препинания, хоть и с ошибками, были лишь в 7% сочинений, в остальных их не было вообще.
Словарный запас школьников был очень беден, зато они могли похвастаться отличным знанием ненормативной лексики, блатного жаргона и новояза
В 1925 году из 54 000 выпускников школ в вузы поступили только 1 700 человек, а из 20 000 выпускников школ-семилеток в техникумы зачислили всего 2%.
После десятилетия экспериментов в 1931 году правительство решило ввести в школе формальный порядок и строгую дисциплину. Педагог наделялся беспрекословным авторитетом, а в основе учёбы было заучивание, а не дискуссия с учителем. Сменился политический курс, и государству теперь была нужна молодёжь другого склада — дисциплинированная и покорная.
Как была устроена советская школа двадцатых годов
Как была устроена советская школа двадцатых годов
Первое советское десятилетие — время тотальной перестройки общества и всевозможных экспериментов, которые коснулись и сферы образования. Советским руководством была поставлена задача ликвидации безграмотности и воспитания человека нового типа. Как именно это происходило, описал историк Александр Рожков в книге «В кругу сверстников. Жизненный мир молодого человека в Советской России 1920-х годов». «Мел» публикует краткий конспект глав о школьном образовании.
Социальное воспитание
Для Рожкова школа 1920-х годов — главный социально-исторический контекст, в котором пришлось расти героям книги, представителям первого советского поколения. «Мне представляется самым важным ответить на вопрос о том, кем в действительности являлся и кем ощущал себя школьник тех лет — пассивным объектом формирующегося воздействиям извне или полноправным субъектом своего личного развития», — пишет историк. Вопрос не праздный. В стране в этот период разворачивается коммунистический эксперимент. Советский Союз — самое творческое во всех отношениях место на земле. А большевики всё ещё уверены, что для претворения в жизнь идеологии Маркса-Ленина нужно опираться на творчество масс. Но нужно ли опираться на детей и подростков, личности которых только формируются?
В тезисах Государственного учебного совета обозначалась цель новой советской школы — «воспитать полезного члена общества»
Жизнерадостного, здорового и работоспособного, проникнутого общественными инстинктами, сознающего своё место в природе и обществе. Умеющего разобраться в текущих событиях — «стойкого борца за идеалы рабочего класса, умелого строителя коммунистического общества». Примечательно, что само понятие «образование» в 1920-е годы исчезает из педагогического лексикона и заменяется понятием «социальное воспитание». Оно было максимально приближено к сегодняшнему термину «социализация».
В 1920-е в школы детей, как правило, отдавали с восьми лет. Допускался приём детей на год раньше и на три года позже указанного возраста. Советская школа делилась на две ступени. Первая ступень предназначалась для детей 8-11 лет, вторая — для 12-17.
В 1922 году нарком просвещения Анатолий Луначарский перед стартом программы ликвидации безграмотности признавал, что школ первой ступени хватает только для половины детей. А школы второй ступени могут посещать только 5-6% нуждающихся. Но уже к концу десятилетия в советской России насчитывалось 113 400 школ первой ступени, в которых обучалось свыше 8,7 миллиона детей. В 1800 школах второй ступени учился почти миллион человек. Говоря об этих цифрах, нужно учитывать доступность школы в каждом конкретном случае. Так, например, в кубанской станице Брюховецкой в 1925 году из 170 детей, записанных в школу, в первый класс пошли только 47 человек. Здание просто не могло вместить большее количество. Обучение в школах в несколько смен было скорее нормой, чем исключением. Да и техническая оснащённость учебных заведений оставляла желать лучшего.
Луначарский в 1920 году жаловался товарищам по партии, что на один карандаш приходится 60 учащихся, а одна чернильница — на 100 учащихся
Уже к середине десятилетия школы стали получать деньги на покупку необходимых принадлежностей. Впрочем, практика писать на полях газет из-за недостатка бумаги существовала вплоть до начала 1950-х годов.
Школа вместо семьи
В 1920-е государством и обществом впервые был сделан решительный шаг для вытеснения семьи из процесса воспитания. На пути к коммунизму обобществлялось всё, в том числе и воспитание. Именно на государство, общество в лице школы возлагалась обязанность заниматься «социальным воспитанием» подрастающего поколения.
Важно отметить, что эти перемены в среде учащихся в целом оценивались положительно:
1. В отличие от семьи, в школе можно было расширять свой кругозор.
2. В семье дети были лишены того круга разнообразного общения, которое давала школа.
3. В школе не нужно было заниматься физическим трудом, а в 1920-е годы, особенно в сельской местности, занятость детей в хозяйствах родителей была очень высока.
4. Развитая в это время система школьного самоуправления способствовала решению многих конфликтных ситуаций в пользу школьника. В семьях же физические наказания были скорее нормой, чем исключением.
По данным Северо-Кавказского краевого отдела народного образования, в 1928 году 37% учащихся школ первой ступени жаловались на постоянные избиения со стороны родителей. В школе при московском заводе «Серп и молот» 100% учащихся жаловались на побои. 65% из них говорили, что их били «чем попало». 25% жаловались на пинки ногами. 15% родителей били детей ремнём или розгами. В том же отчёте о заводской школе приводятся и другие интересные факты: 98% родителей откровенно лгали при детях. 18% приносили домой ворованные инструменты. 75% детей признавались, что регулярно видят занятия сексом родителей. На таком фоне становится ясно, почему дети были скорее за то, чтобы исключить родителей из процесса «социального воспитания». При этом совсем уж обойтись без родителей государство не могло.
К середине 20-х годов финансовые трудности в образовании решили победить, обязав финансировать школы на местном уровне
То есть за счёт родителей школьников. Результаты этого нововведения были разными. Например, в Сочи школы почти на 50% содержались родителями — на редкость высокий показатель. Но гораздо чаще в воспоминаниях о тех временах можно встретить жалобы на нежелание родителей приносить деньги в школу. «Крестьяне одного села, внешне равнодушные к религии, кормили восемь служителей церкви, но не могли прокормить одного учителя. Хотя и заявляли, что понимают важность школьного образования», — приводит Рыжков воспоминания одного из современников.
Внедрение совместного обучения
Но самым заметным революционным нововведением 1920-х годов стало совместное обучение мальчиков и девочек. Оно вводилось двумя разными моделями — «петроградской» и «московской». Первая была более либеральной: девочка могла поступить в мужское учебное заведение, и наоборот. «Московская» модель подразумевала деление мужских и женских учебных заведений пополам. Из получившихся половин образовывали две новые школы.
Если до революции раздельное обучение способствовало позднему началу половой жизни, то теперь её старт приходился на школьные годы
В этом контексте интересно смещение понятия «разврат» — теперь под ним понималось «мещанское» ухаживание с цветами, желание обладать одним партнёром. В рассказе Пантелеймона Романова «Суд над пионером» есть такой фрагмент: «Если она тебе для физических сношений, ты мог честно, по-товарищески, заявить ей об этом, а не развращать подниманием платочков и мешки вместо неё носить. Любовью пусть занимаются и стихи пишут нэпманские сынки, а с нас довольно здоровой потребности, для удовлетворения которой мы не пойдём к проституткам, потому что у нас есть товарищи».
В то же время раздельное обучение в некоторых формах сохранялось. Мальчики и девочки охотно сидели вместе только в первых и вторых классах. Затем во всех школах, где это позволяло помещение, дети рассаживались по гендерному признаку.
Школьные советы
Большевики обещали, что школа будет доступна всем. На практике же с самого начала в советской России образовался огромный слой лишенцев — людей, которым отказывали в обучении в школе из-за происхождения. Речь шла о детях дворян, купцов, кулаков, священников, царских чиновников и офицеров. Статистика о лишенцах крайне противоречива.
Число людей, которым было отказано в образовании из-за происхождения, колеблется в диапазоне от 500 тысяч до четырёх миллионов
Проблема стояла очень остро. Кого-то не допускали к образованию вообще, кому-то не давали его продолжить. Писатель Максим Горький получил письмо такого содержания: «Мы, дети, окончившие семилетку, мечтаем попасть в профшколы, чтобы учиться, но, увы, мы — дети бывших людей и нам двери закрыты везде и всюду, потому что нас зачал, родил чуждый элемент для советской власти… Жить так дальше нельзя, это мучение нестерпимо — это садизм. Таких детей надо уничтожать, родителей — кастрировать. Ведь мы никакого преступления не совершили — зачем так жестоко карать. Проклят час, когда нас родили».
Понятное дело, что допущенный к образованию ребёнок «из бывших» мог учиться только хорошо: за неуспеваемость он был бы исключён немедленно. При этом общепринятой была практика, что если такой ребёнок учится хорошо, то он обязан вечерами заниматься дополнительно с отстающими детьми.
Социальное неравенство по классовому признаку отчасти уравновешивало небывалое ни до, ни после школьное самоуправление в советской России
Школьные советы стали мощным инструментом в отстаивании учениками своих прав. Так, наказать ребенка можно было только с разрешения совета. А тот, естественно, имел тенденцию покрывать провинившегося. В глазах учителей дореволюционной закалки подобное нововведение ставило под удар вообще всю логику школьного образования.
С начала 1930-х годов школьное самоуправление стало постепенно сворачиваться. Да и вообще, после 1920-х годов эксперименты в образовании почти прекратились. Советская школа стала дрейфовать в сторону прежних дореволюционных принципов. Уже во время войны вернулись дореволюционная гимназическая форма и раздельное обучение. Ввести последнее повсеместно помешала только смерть Сталина.
Советские школы — что там было на самом деле
Так, друзья — сегодня будет большой и интересный пост про то, что на самом деле происходило в советских школах. Фанаты СССР по какой-то неизвестной мне причине считают советское образование идеальным — мол, отличые школы были в СССР, а сейчас что, сейчас “поколение ЕГЭ” даже 2+2 сложить не могут, а в СССР все учебные программы составлял чуть ли не лично великий учёный и изобретатель товарищ Сталин!
Но на самом деле такое положение вещей очень далеко от истины. Совковые школы были чуть ли не самыми отсталыми и архаичными по всей Европе, а из детей там готовили не самостоятельно мыслящие личности для жизни в свободном государстве, а персонал для работы внутри советской системы — пичкая советскими мифами и пропагандой. Далеко не в последнюю очередь в “кризисе девяностых” (о котором так любят порассуждать фанаты СССР) сыграла роль именно советская школа — она научила детей поклоняться Ленину , но не научила жить в реальном мире.
Итак, в сегдняшнем посте — самый полный и правдивый рассказ о том, что представляли собой советские школы.
1. Насилие над личностью.
Главный и основной принцип советской школы, которому были подчинены все остальные принципы — это насилие над личностью. Основной задачей учителей была подготовка из “необработанного материала” (детей) готовых “специалистов-винтиков” для советской системы. Что интересно — в СССР такое было не всегда, в 1920-е годы существовали некоторые эксперименты в этой области, но с приходом к власти великого агронома и языковеда всё это сошло на нет, и школа приобрела всем вам хорошо известный вид — с доминирующей ролью учителя и четкими правилами и методиками преподавания.
Если вдуматься, то советская система школьного обучения очень напоминала призывную армию — ребенка 6-7 лет отрывали от родителей, бросали в коллектив из 30 таких же, одетых в форму, закрепляли за ним строго определенное место в классе, приучали ходить строем и прививали мысль, что вот эта тётя в черном платье здесь царь, бог и воинский начальник. Точно так же, как и в армии, у учеников отсутствовало право на ошибку и право на приватность — “плохие поступки” считалось нужным и полезным обсудить и высмеять всем коллективом, и даже для того, чтобы просто выйти в туалет, ученик должен был поднять руку и рассказать, зачем и куда он собрался выйти.
Отчасти именно поэтому школа воспринималась многими советскими детьми как бесконечно унылое и неприятное заведение — что, кстати, отражено во многих советских фильмах про школу. Посмотрите сами — все ученики там только и ждут момента, чтобы поскорее свалить из класса (на переменку или на каникулы), и никто не говорит про школу как про какое-то приятное место.
2. Школьная дедовщина и хулиганы.
Как и в любой замкнутой среде, в которой люди оказались не по своей воле (вроде армии и тюрьмы), в советской школе появилась иерархия и дедовщина. Старшеклассники могли издеваться над младшими и третировать их — отбирая мелкие деньги на завтраки в буфете, раздавая поручения и т.д. Официально это осуждалось, но по сути учителя ничего не могли с этим поделать.
Кроме того, из-за переполненных классов с весьма разношерстным ученическим контингентом нередко возникали ситуации, когда 3-4 двоечника, прогульщика и курильщика унижали и третировали весь класс. Как правило, сидела эта банда “на галёрке” (на задних партах), мешая учителям вести уроки, а на переменах занималась троллингом отличников, хулиганством и отбиранием всяких ништяков (от денег до еды) у тех, кто слабее.
Что интересно, такой ситуации во многом способствовали переполненные классы — часто в них было по 30 и больше учеников, этого как раз было достаточно для того, чтобы в классе образовалась банда хулиганов, прослойка унижаемых (обычно 2-3 отличника и “тихони”, на роль “пугала для битья” подходил также какой-нибудь “жирдяй” или “очкарик”), и молчаливое большинство, которое просто наблюдало за всем происходящим.
3. Уравниловка.
Официальная совесткая доктрина декларировала “равенство всех людей”, что на практике однако выливалось в обычную уравниловку, когда сильных и умных старались уравнять со слабыми и дураками. Более-менее неплохо в советской системе образования чувствовали себя “серые мышки” (не наделенные особыми талантами, безынициативные), все остальные страдали.
К “отличникам” было хорошее отношение только в спецшколах, тогда как в обычных школах их часто высмеивали и третировали одноклассники — “ты что, самый умный, что ли?”, “из-за твоих знаний одному тебе пятерка, а всем нам четверки!”, “ты что, хочешь больше всех знать?”. В общем, действительно умным и успешным ученикам часто доставалось от “средненьких” одноклассников, и нужно было иметь сильный характер, чтобы выдержать эти нападки и не скатиться в серенькие “хорошисты”.
С другой стороны обоза плелись двоечники — те, кто учиться не мог и не хотел, занимаясь вместо учебы стрельбой из рогатки по фонарям и курением в школьном туалете. Помимо того, что двоечники не учились сами, они еще не давали нормально учиться всему классу — срывая время от времени уроки и отнимая время у талантливых детей — часто такого прокуренного (а иногда и пропитого) Васю, у которого из одного кармана торчит рогатка, а из другого — пачка “Примы”, “приписывали” к какому-нибудь отличнику, который в виде пионерского поручения (помимо своих уроков, факультативов и кружков) должен был заниматься ещё и с этим Васей. Вася по итогу всё равно шел в ПТУ, на завод или в армию, а вот отличник мог и не поступить в тот ВУЗ, в которых хотел, из-за нехватки свободного времени на подготовку.
Тут ещё следует добавить, что у родителей не было практически никакой возможности (за редкими исключениями) чтобы перевести своего ребенка в другой класс или школу, все дети были вынужденны учиться вот в такой уравниловке.
4. Советская пропаганда.
С первого дня в школе ребенка начинали готовить к жизни в советской системе — существовало множество обрядов иницииации (наподобие религиозных), только пройдя которые ребенок мог стать полноценным членом общества. Сперва маленького человека принимали в октябрята. Считалось, что для этого нужно обязательно быть хорошим, слушаться маму и уважать дедушку Ленина . Затем ребенка принимали в пионеры, где дети уже давали “пионерскую клятву”, а к личности предъявлялись уже более высокие требования:
“Он гнезд не разоряет,
Не курит и не врет,
Не виснет на подножках,
Чужого не берет.
Он красный галстук носит,
Ребятам всем в пример.
Он – девочка, он – мальчик,
Он – юный пионер!”
Затем должны были быть Комсомол и вступление в Компартию — система образования в СССР не допускала даже мысли о том, что в стране могут быть какие-то другие партии, какие-то другие авторитеты и какой-то другой курс развития.
Советская пропаганда сопровождала школьника на протяжении всех десяти лет обучения — многочисленные “пионерские комнаты”, флаги, лозунги, песни и пляски, истории и сказки. Также ребенка с детсва приучали к мысли, что он может и должен работать бесплатно — все эти “пионерские поручения” по трате своего времени на двоечников, сборы металлолома, макулатуры и прочая бесполезная деятельность.
Помимо этого, детей постоянно втягивали во всякие грязные политические игры Совеского союза, заставляя выходить с плакатами в поддержку “детей Анголы”, против “ползучей интервенции НАТО в наш советский Афганистан ” и на демонстрацию 1 мая 1986 года .
5. Деградация профессии учителя, взятки и «подарки».
Одна из отличительных особенностей именно советской школы — это многолетняя постепенная деградация профессии учителя. В отличие от дореволюционных времен, когда преподавать в гимназии было почетным и неплохо оплачиваемым делом, в СССР всё скатилось к тому, что в учителя шли не самые амбициозные и умные, но зато хорошо управляемые люди. Как и в других профессиональных сферах — в сфере образования отсутствовали независимые профсоюзы, и часто директор либо завуч-самодур устраивал в школе тюремные порядки, заставляя учителей “ходить по струнке”.
Зарплата учителя в СССР была крайне невысокой, в учителя шли, в основном, женщины, “прикрытые” зарплатой мужа. Отчасти именно поэтому в советской школе стала процветать система “подарков” и мелких взяток — родители нередко “заносили” учителям наборы конфет, коньяки, дефицитные колготки или просто деньги за то, чтобы Васе или Тане нарисовали хорошую отметку за четверть. Совветский учтель в большинсве своём человеком с двойной моралью — рассказывал о том, как нужно быть хорошим и правильным, но сам легко брал взятки и жил в системе “блата”.
Кстати, вот эта управляемость, остутствие собственного мнения (отличного от мнения начальства) и бедность отчасти и породили ту современную ситуацию, когда именно школьные учителя, что работают на выборах, занимаются вбросами и фальсификациями. Вся эта сфера деградировала до такого состояния именно во времена СССР.
6. Низкое качество школьного образования.
Последний и самый важный пункт. Ну ладно — могут сказат поклонники СССР — там действительно была школьная муштра, уравниловка, пропаганда и не самые инициативные учителя. Но ведь образование-то было хорошим! Знания давали — ого-го! Нет, друзья, так не бывает. Некоторые знания по алгебре, геометрии и физике ещё не делают из вас образованного человека — ведь образование это целый комплекс мер, который направлен на то, чтобы помочь человеку стать самостоятельной личностью и реализоваться в жизни. Советская же система образования готовила человека лишь к существованию внутри советского строя, и была, по сути, абсолютно непригодной в других сферах.
Даже если разбирать преподавание отдельных предметов — то и тут тезис о “хорошей системе образования в СССР” терпит фиаско. Смотрите сами:
Математика, физика, химия. Более-менее средний уровень, не всегда достаточный для поступления в хороший ВУЗ (приходилось брать репетиторов и факультативы). В США и Европе уровень был ничуть не хуже, где выпускники школ и колледжей успешно строили космические корабли, автомобили и делали научные октытия.
Литература, искусство. Преподавание в советском ключе, возвеличивание соцреализма, игнорирование мировых тенденций развития. По сути — ноль. Советские дети штудировали “Малую Землю” и ни слова не слышали про Камю, Сартра и Бертрана Рассела. Фактически, весь XX век с его Нобелевскими лауреатами прошёл мимо, советские дети читали мёртвую макулатуру .
История. Полная антинаучная хрень, начавшаяся ещё во времена великого астронома и животновода . Истинные причинно-следственные связи событий размывались, и везде навязывалось марксистское видение истории.
Иностранные языки. Уровень преподавания — ноль. Покажите мне хоть одного советского школьника, который 10 лет учил французский, немецкий или английский язык и может бегло сказать на нём хотя бы 4-5 предложений, отличных от школьной темы “Что я знаю про Париж”. Таких не существует в природе.
Социальные науки, науки об устройстве общества. Такая же антинаучная ерунда, как и в истории. Куча лженаук, которые с распадом СССР ушли в небытие.
В общем, как видите, никаким “сверхкачественным” советское школьное образование не было, а вся эта уравниловка и остальные негативные вещи шли только во вред.
Вот такой обзор советских школ у меня получился.
А вы помните, как вы учились в советской школе? Чем можете дополнить рассказ?
Наши школьные годы в СССР
Новая Россия отмечает сегодня День Конституции. Хороший повод вспомнить жившую по старому основному закону советскую школу.
Бытует мнение, что в Советском Союзе образование было лучшим в мире, а советская школа стала одним из ностальгических брендов. У нас, советских школьников, не было интернета, планшетов и смартфонов, мы не пользовались сайтом «спиши.ру» и не сдавали экзамены с тремя зловещими буквами ЕГЭ. Как же мы умудрялись жить без всего этого?
Первое сентября
1 сентября для первоклашек всегда праздник. Банты, цветы, ранец, и конечно же, первая учительница! Помните гордость, когда идешь с цветами, с ранцем за спиной на первый в своей жизни Урок мира? Но чем старше мы становились, тем меньше хотелось идти в школу. И первое сентября уже казался не таким значимым, да и не таким радостным, больше грустным и печальным, потому что лето уже закончилось.
Первой книгой, дававшей советским детям образование, был букварь. Помню, даже фотографировали в первом классе, когда мы сидели за партой с открытым букварем. У многих, наверное, такие фото есть. Когда я пошел в первый класс, то самые первые строчки в Букваре были такими: «Сегодня ты начинаешь свой путь в замечательную страну — страну знаний! Ты научишься читать и писать, впервые напишешь самые дорогие и близкие для всех нас слова: мама, Родина, Ленин».
Под прищуренным взглядом Ильича проходила наша школьная жизнь. Вождь следил за нами с октябрятского, пионерского и комсомольского значка. Именно дедушка Ленин стал свидетелем первой пятерки и двойки, разбитого школьного окна и не только этого.
Пожалуй, самым главным документом советского школьника был его школьный дневник, своего рода кладезь информации для родителей о своем чаде. До сих пор вспоминаю, как с дрожью в коленках нес отцу на проверку свой дневник. Недавно нашел у родителей несколько своих дневников, так зачитался. А вообще, сейчас у меня эти простенькие разлинеенные страницы вызывают всплески ностальгических воспоминаний.
Октябрята – будущие пионеры
Мне жаль нынешних ребятишек. Они никогда не были и не будут октябрятами. Какая же это была радость и гордость, когда тебя, совсем недавно сопливого дошкольника, торжественно, на глазах у всей школы, в канун 7 ноября, принимали в октябрята! И вот ты уже не просто первоклассник, а октябренок, и самое главное – теперь у тебя на груди значок октябренка — первый законный знак отличия! И какая там идеология, партия и политика (в семь-то лет), обычная игра. Каждый класс в советской младшей школе был разбит на звездочки. В каждой звездочке 5 человек, столько же, сколько у звездочки лучей. В каждой звездочке был командир и у каждой звездочки был вожатый, старший товарищ из пионеров. Все как у взрослых – собрания, обсуждения, обязанности. Вот именно эти обязанности и делали нас взрослее и ответственнее. Даже существовали Правила Октябрят. И ничего плохого в них не было. Да судите сами:
– Октябрята – будущие пионеры.
– Октябрята, прилежные ребята, хорошо учатся, любят школу, уважают старших.
– Октябрята, честные и правдивые ребята.
– Октябрята, дружные ребята, читают и рисуют, играют и поют, весело живут.
– Только тех, кто любит труд, октябрятами зовут.
Но через некоторое время мы уже вырастали из октябрятского возраста, и быть октябренком, как и в любой игре, было уже неинтересно. Впереди был новый этап нашего взросления – в четвертом классе нас принимали в пионеры.
Пионер – всем ребятам пример
Сегодня на слуху «скауты», «волонтёры», непонятный «Селигер». А у подавляющего большинства россиян старшего поколения, живших в стране под названием СССР, детские годы тесно связаны с членством в пионерской организации. Несмотря на идеологизированнность пионерии, я вспоминаю пионерские годы с ностальгией: горн и барабан, пионерские сборы и походы, пионерлагеря и тимуровская работа, сбор металлолома и макулатуры, игра «Зарница»… Что ни говори, а мне запомнились пионерские годы.
Кто из рожденных в СССР не помнит торжественную церемонию принятия в пионеры? С дрожью в голосе произнесённые слова клятвы и красный галстук, повязанный на шее. «Как повяжешь галстук – береги его, он ведь с красным знаменем цвета одного», – говорили строки одного стихотворения.
Очень хорошо помню, как меня принимали в пионеры. Нас, трех лучших учеников, было решено принять в пионеры не 22 апреля в день рождения Ленина, а 23 февраля в день Советской Армии и Военно-Морского флота. Мы жили в пограничной зоне и принимали в пионеры нас воины-пограничники. Мне пограничник так крепко повязал галстук, что мама потом еле развязала. Я давал первую в своей жизни клятву пионера – это были для меня не пустые слова. После торжественного собрания, в тридцатиградусный мороз, я, не застегивая пальто, гордо шел по улице, чтобы все видели мой пионерский галстук.
Правда потом мы находили галстуку и другие применения, например, хулиганя на переменах, закрывали лицо, как ковбои из модного тогда фильма про индейцев с Гойко Митичем. Сейчас, к сожалению, нас, тогдашних пионеров, называют маленькими партийными «зомби». В книгах Валентина Катаева критики находят следы интеллигентного пессимизма, а Аркадия Гайдара называют больным человеком, у которого всю жизнь были «мальчики кровавые в глазах». А я был влюблен в Тимура с его командой и героев романа «Белеет парус одинокий». А подвиги пионеров-героев из серии «Пионеры Великой Отечественной» приводили меня в восхищение. Для меня, тогдашнего мальчишки, пионерия не была коммунистической идеологией, навязанной страшными тиранами. Это была моя жизнь.
Укрепляй мускулатуру — собирай макулатуру
В Советском Союзе можно было работать за деньги и за идеи, так сказать, на благо Родины. Общественно полезный труд в СССР везде ставился на первое место. Это прививали нам со школьного возраста. Сбор макулатуры – неотъемлемая часть советской эпохи. И Родина не забывала про нас.
Два раза в год мы в обязательном порядке выходили на сбор макулатуры или металлолома. Классы, собравшие наибольшее количество, награждались грамотами, и все были несказанно счастливы! Мы собирались компаниями по три-четыре человека и ходили по домам, трезвонили в двери и клянчили старые журналы и газеты. Мы были как нашествие саранчи, поедавшей все бумажно-картонное на пути. Многие жители, вздрагивая от звонков, держали наготове перевязанные кипы журналов или газет.
Во дворе школы собранное взвешивали и под крики объявляли: «Ребята, сегодня мы спасли столько-то деревьев!». А если уж нужен был металлолом, то в те времена он тоже был на каждом шагу. Достаточно было сходить в близлежащие гаражи и полазить вокруг них. После уроков нас предусмотрительно отпускали домой переодеться. «Во что-нибудь грязное», — так и говорила классный руководитель. И впрямь работа была грязная. Мы как муравьи со всех концов тащили на задний двор школы трубы, листы железа, кроватные сетки, проволоку, арматуру…
Игра «Зарница»
Во время холодной войны каждый советский школьник должен был быть готов встать на защиту своей Родины. В СССР в школах шло военно-патриотическое воспитание подрастающего поколения. Ежегодно организовывались смотры песни и строя, военизированные игры, уроки военного дела, военно-спортивные лагеря.
Особо вспоминается военно-спортивная игра «Зарница». В школах «Зарница» традиционно посвящалась празднику мужчин-защитников 23 февраля. Мы очень любили эту игру за то, что можно было с головой окунуться в боевой дух войны с врагами. К «Зарнице» готовились заранее, доставали и пришивали погоны, выпрашивали у солдат звездочки, чтобы потом приколоть их на шапку, на уроках труда строгали и вытачивали деревянные автоматы и гранаты. В общем, подготовка к «войне» шла основательно.
Обычно основное действие игры у нас проходило в близлежащем лесу. Но до того как добраться до леса, по пути, проверялись строевые и военные навыки. Строевая подготовка на плацу и выполнение команд, марш-бросок строем до леса – вот первые задания, которые очень строго оценивались судьями. В лесу разворачивалось основное действие игры. Здесь нужно было выполнить множество разнообразных заданий. Некоторые задания были индивидуальны, некоторые направлены на несколько человек, а некоторые требовали участия каждого участника команды. Необходимо было пройти полосу препятствий и минное поле, показать себя в ориентировании и владении рацией. Смешная суета была при неожиданных возгласах: «Вспышка слева, вспышка справа», при выполнении этих команд нужно было падать на землю в нужном направлении, прикрываясь от огня.
Мне повезло, я рос среди пограничников, и поэтому «воевали» мы с настоящими солдатами. Мы ходили в настоящую атаку, солдаты ставили нам мины и стреляли из настоящих автоматов холостыми патронами, что-то взрывалось, девчонки нас перевязывали. А потом мы, усталые и замерзшие, ели солдатскую кашу из полевой кухни. После «Зарницы» мы давали концерт для наших шефов-пограничников.
Клуб Интернациональной Дружбы (КИД)
КИД – особая, привилегированная группа ребят. Сюда принимали только тех, кто хорошо учился и немного знал иностранный язык (какие знания иностранного в четвертом классе?). Родина доверяла им заниматься дипломатией с иностранцами, представлять лицо страны.
В советские времена было очень популярно переписываться с мальчиками и девочками из-за рубежа, так создавалась интернациональная дружба между детьми.
Однажды наш классный руководитель принесла в класс большую коробку с письмами от наших сверстников из-за границы. Письма были от детей из ГДР. В своём коллективном письме они писали, что хотят дружить с советскими детьми, узнать о нашей жизни, увлечениях. Ребята из КИДа распределили все письма, так началась наша письменная дружба с пионерами из ГДР. Я тоже писал мальчику по имени Гунар из города Карл-Маркс-Штадт, но что и как писал, уже не помню.
Пионерский лагерь
Лето! Как много это слово вмещало в себя в детстве! Пионерский лагерь в СССР – это детство, счастье, беззаботное пионерское братство. Как мы чудили в пионерских лагерях! Классика – зубная паста. Рисовали усы, очки, веснушки – что угодно… А потом утром смеялись над соседом по кровати. Это страшилки на ночь, смотр строя и песни, на который срочно выучить речёвку, пройтись маршем вдоль площадки и спеть песню с припевом «И Павлик Морозов живой! И Павлик Морозов живой!», песни у костра под гитару. Это поделки из соломки в кружке и пионербол отряд на отряд.
Еще пионерлагерь – это обязательный спектакль под занавес смены, пионерский костер с песнями. К моему большому сожалению, в пионерском лагере отдыхал только один раз, в 1980 году. В общем, было здорово, понимаешь, что это время уже никогда не вернуть…
Комсомол
Мы становились старше, пионерский задор уже пропадал. К пионерским галстукам мы были уже равнодушны, нам нужны были новые идеалы и цели. В СССР ни один человек не оставался без внимания, Родина предлагала нам вступать в идеальную, с точки зрения государства, организацию – ВЛКСМ.
Сегодняшнее поколение молодых людей вряд ли сможет расшифровать аббревиатуру ВЛКСМ. А для нашего поколения все было ясно: Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодежи – комсомол. Школьники, достигшие 14 лет, вступали в комсомол. В 28 лет молодой человек выбывал из союза молодежи по возрасту.
Помню свое волнение перед приемом в комсомол. Сначала принимали в школе, задавали вопросы по Уставу ВЛКСМ, по международной обстановке. Потом в горкоме задавали несколько вопросов и выдавали комсомольский билет и значок. Недавно видел человека, принимавшего меня в комсомол, он в иконной лавке деньги пересчитывал, наверное, торгует там.
Сегодня даже самые яростные противники СССР соглашаются: государство должно направлять, организовывать и воспитывать подрастающее поколение. Молодежь нельзя отпускать в свободное плавание. Государство просто обязано беспокоиться и помогать молодежи. При всех своих недостатках, комсомол выполнял эту функцию. Без поддержки ВЛКСМ не проходило ни одно соревнование, ни один концерт, ни одна воспитательная или творческая встреча.
Когда я поступал учиться после школы, не помню, чтобы мои родители говорили о взятке за прием в вуз. Сегодня же всё совсем по-другому, малейшая брешь в сознании молодых людей заполняется моментально. Выбор ведь огромен – панки, готы, сатанисты, эмо, группы с нетрадиционной сексуальной ориентацией и многие другие. Заметьте, сейчас очень мало молодежных организаций, в которых учат доброте и патриотизму и гордости за свою Родину. Свобода! Уже подросло несколько поколений, не знающих, что такое пионерская организация и комсомол. Современные дети не знают, кто такой Ленин и Жуков, и не понимают, почему мы храним свой пионерский галстук, комсомольский билет и важные для нас значки.
P.S. К сожалению, мы не сумели сохранить ту прекрасную идеологию веры в светлое будущее, в результате чего и пришли к краху экономики, уничтожению культуры, деградации личности. Теперь стало само собой разумеющимся, что человек человеку – волк, а смыслом жизни стали деньги в жесткой социальной конкуренции. Какие бы цифры ни приводили спикеры, нет ни одной причины верить их показателям, потому что в условиях, где русский человек наживается на русском же человеке, не может существовать никакой экономики. После Великой Отечественной войны наши предки страну подняли из руин за семь лет, а сейчас после августовской революции 1991 года 20 лет прошло, и что мы сделали? Страна погружена в пучину инфляции, мы продолжаем зависеть от доллара, цен на нефть, как будто это не мы первые по газу и золоту, вторые по нефти. При сегодняшнем катастрофическом положении, когда исчезают тысячи деревень ежегодно, что нас ждет через 15-20 лет? Ещё большее обнищание и полное вымирание? И самое главное – какими будут наши дети?
Загрузка...